О книге:

Аарон всю жизнь страдал от излишней опеки. С детства частично парализованный, он пребывал в заботливых тисках матери, сестры и трости, от которой при всяком удобном случае старался избавиться.
Встреча с Дороти, слегка циничной, самостоятельной и холодноватой докторшей, становится для Аарона сродни глотку свободы. И вот они уже женаты, и счастливы, и самодостаточны. Но однажды на их уютно-безалаберный дом падает старое дерево, и счастья как не бывало.
Аарон чувствует себя так, словно его предыдущую жизнь взяли и стерли. Все предстоит начинать заново, в одиночку.
Он продолжает жить, ходить на работу, даже шутить, но будто по инерции. Но как-то раз он видит на улице Дороти.
И вскоре она уже прогуливается с ним, и он ведет с ней беседы и удивляется тому, что ее никто не видит.
Призрак Дороти помогает ему жить дальше.
Аарон наблюдает, как другие вокруг затевают романы, обедают в ресторанах, копаются в грядках и от души наслаждаются всякой житейской чепухой.
У него так не получается.
Только в присутствии Дороти он обретает себя.
Возможно, все дело в том, что он не умеет прощаться? И стоит обучиться этому искусству?

Тонкий, полный теплого юмора и неожиданного оптимизма роман о потере и возрождении к жизни.

Энн Тайлер – современная Джейн Остен, она создает уникальные маленькие вселенные, состоящие из узкого круга людей
USA Today

Тайлер бьет в самое сердце, никому не удавалось так точно и без надрыва показать, каково это – прощаться с теми, кого потерял.
The Boston Globe

Классическая Энн Тайлер. Чудо этой писательницы в ее удивительной приверженности одной теме, в которой ей нет равных. Природа семьи, природа брака – никто не пишет об этом правдивее и точнее, чем Тайлер.
Los Angeles Times

Поначалу медленный, камерный роман в финале взрывается романтической эмоциональной кульминацией, словно обычная жизнь вдруг превратилась в красочную оперу.
Entertainment Weekly

Пока другие романисты увлечены трагедиями, насилием, готической тьмой и постмодернистскими экспериментами, Энн Тайлер пишет классические реалистические романы, о семье, буднях неприметных людях, но в этой ее обыденности и обыкновенности разверзаются такие бездны, какие не снились никакому постмодернизму.
The Guardian